Неточные совпадения
Он и прежде часто испытывал радостное
сознание своего
тела, но никогда он так не любил себя, своего
тела, как теперь.
Она скоро заметила, что нет сонливости;
сознание было ясно, как в разгаре дня, даже тьма казалась искусственной,
тело, как и
сознание, чувствовалось легким, дневным.
Однажды мужичок соседней деревни привез к Василию Ивановичу своего брата, больного тифом. Лежа ничком на связке соломы, несчастный умирал; темные пятна покрывали его
тело, он давно потерял
сознание. Василий Иванович изъявил сожаление о том, что никто раньше не вздумал обратиться к помощи медицины, и объявил, что спасения нет. Действительно, мужичок не довез своего брата до дома: он так и умер в телеге.
Клим приподнял голову ее, положил себе на грудь и крепко прижал рукою. Ему не хотелось видеть ее глаза, было неловко, стесняло
сознание вины пред этим странно горячим
телом. Она лежала на боку, маленькие, жидкие груди ее некрасиво свешивались обе в одну сторону.
Она будила его чувственность, как опытная женщина, жаднее, чем деловитая и механически ловкая Маргарита, яростнее, чем голодная, бессильная Нехаева. Иногда он чувствовал, что сейчас потеряет
сознание и, может быть, у него остановится сердце. Был момент, когда ему казалось, что она плачет, ее неестественно горячее
тело несколько минут вздрагивало как бы от сдержанных и беззвучных рыданий. Но он не был уверен, что это так и есть, хотя после этого она перестала настойчиво шептать в уши его...
Нехлюдову вспомнилось всё это и больше всего счастливое чувство
сознания своего здоровья, силы и беззаботности. Легкие, напруживая полушубок, дышат морозным воздухом, на лицо сыплется с задетых дугой веток снег,
телу тепло, лицу свежо, и на душе ни забот, ни упреков, ни страхов, ни желаний. Как было хорошо! А теперь? Боже мой, как всё это было мучительно и трудно!..
Как у нас невольно и без нашего
сознания появляются слезы от дыма, от умиления и хрена, как глаза наши невольно щурятся при внезапном и слишком сильном свете, как
тело наше невольно сжимается от холода, — так точно эти люди невольно и бессознательно принимаются за плутовскую, лицемерную и грубо эгоистическую деятельность, при невозможности дела открытого, правдивого и радушного…
А между тем пока ее ветхое
тело еще упорствовало, пока грудь еще мучительно вздымалась под налегшей на нее леденящей рукою, пока ее не покинули последние силы, — старушка все крестилась и все шептала: «Господи, отпусти мне грехи мои», — и только с последней искрой
сознания исчезло в ее глазах выражение страха и ужаса кончины.
Он напился впервые. Водка ослабила его
тело, но не погасила
сознания, и в голове стучал вопрос: «Пьян? Пьян?»
«Профессор» стоял у изголовья и безучастно качал головой. Штык-юнкер стучал в углу топором, готовя, с помощью нескольких темных личностей, гробик из старых досок, сорванных с крыши часовни. Лавровский, трезвый и с выражением полного
сознания, убирал Марусю собранными им самим осенними цветами. Валек спал в углу, вздрагивая сквозь сон всем
телом, и по временам нервно всхлипывал.
Горехвастов не прекословил; он внезапно упал духом до такой степени, как будто потерял всякое
сознание. Мне даже жалко было смотреть на его пожелтевшее лицо и на вялые, как бы машинальные движения его
тела.
— По мнению мистиков, для уразумения бога, кроме откровения, существует в человеке внутреннее
сознание божества, которое каждый из нас может развивать в себе силою созерцательного чувствования: русские масоны по преимуществу избрали для себя путь уединения, путь жизни аскетов; но, по-моему, это — путь слишком аристократический и вместе с тем мрачный; он пригоден для людей, нежно и деликатно воспитавших свое
тело; тогда как есть еще гораздо большая масса людей, у которых
тело могучее духа…
Во всем ее
теле и в
сознании осталось только тягучее, раздражающее, расслабленное состояние полуобморока.
Да; бедная Дарья Николаевна Бизюкина не только была влюблена, но она была неисцелимо уязвлена жесточайшею страстью: она на мгновение даже потеряла
сознание и, закрыв веки, почувствовала, что по всему ее
телу разливается доселе неведомый, крепящий холод; во рту у корня языка потерпло, уста похолодели, в ушах отдаются учащенные удары пульса, и слышно, как в шее тяжело колышется сонная артерия.
Это было последнее его
сознание связи с своим
телом.
И в ее словах, и в ее взглядах, и улыбке, и во всех движениях ее
тела, и в духах, которыми от нее пахло, было то, что доводило Полторацкого до забвения всего, кроме
сознания ее близости, и он делал ошибку за ошибкой, все более и более раздражая своего партнера.
Вспыхнувшая в нем страсть сделала его владыкой души и
тела женщины, он жадно пил огненную сладость этой власти, и она выжгла из него все неуклюжее, что придавало ему вид парня угрюмого, глуповатого, и напоила его сердце молодой гордостью,
сознанием своей человеческой личности.
Толкнув ногами землю, он подпрыгнул вверх и согнул ноги в коленях. Его больно дёрнуло за ушами, ударило в голову каким-то странным, внутренним ударом; ошеломлённый, он всем
телом упал на жёсткую землю, перевернулся и покатился вниз, цепляясь руками за корни деревьев, стукаясь головой о стволы, теряя
сознание.
Открыв глаза, я повернулся и сладко заложил руки под щеку, намереваясь еще поспать. Меж тем
сознание тоже просыпалось, и, в то время как
тело молило о блаженстве покоя, я увидел в дремоте Молли, раскалывающую орехи. Вслед нагрянуло все; холодными струйками выбежал сон из членов моих, — и в оцепенении неожиданности, так как после провала воспоминание явилось в потрясающем темпе, я вскочил, сел, встревожился и протер глаза.
Дети маленького возраста обыкновенно не соглашаются целовать розги, а только с летами и с образованием входят в
сознание необходимости лобызать прутья, припасенные на их
тело.
И ничего наступило. Ноги, у которых свое
сознание и своя жизнь, продолжали ходить и носить дрожащее мокрое
тело. Руки, у которых свое
сознание, тщетно пытались запахнуть расходящийся на груди халат и согреть дрожащее мокрое
тело.
Тело дрожало и зябло. Глаза смотрели. И это был почти что покой.
В эти две-три минуты Яков испытал, как сквозь него прошли горячие токи обиды, злости, прошли и оставили в нём подавляющее, почти горестное
сознание, что маленькая женщина эта необходима ему так же, как любая часть его
тела, и что он не может позволить оторвать её от него. От этого
сознания к нему вновь возвратился гнев, он похолодел, встал, сунув руку в карман.
Тела живых существ исчезли в прахе, и вечная материя обратила их в камни, в воду, в облака, а души их всех слились в одну. Общая мировая душа — это я… я… Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне
сознания людей слились с инстинктами животных, и я помню все, все, все, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь.
Не помня себя, она назначила ему свидание и во все остальное время как бы лишилась
сознания: во всем
теле ее был лихорадочный трепет, лицо горело, в глазах было темно, грудь тяжело дышала; но и в этом состоянии она живо чувствовала присутствие милого человека: не глядя на него, она знала, был ли он в комнате, или нет; не слышавши, она слышала его голос и, как сомнамбула, кажется, чувствовала каждое его движение.
Тяжелая дремота сковывала и томила его. Но, как это всегда бывает с людьми, давно выбившимися из сна, он не мог заснуть сразу. Едва только
сознание его начинало заволакиваться темной, мягкой и сладостной пеленой забвения, как страшный внутренний толчок вдруг подбрасывал его
тело. Он со стоном вздрагивал, широко открывал в диком испуге глаза и тотчас же опять погружался в раздражающее переходное состояние между сном и бодрствованием, похожее на бред, полный грозных видений.
Но и в санях он никак не мог согреться. Сначала он дрожал всем
телом, потом дрожь прошла, и он понемногу стал терять
сознание. Умирал он или засыпал — он не знал, но чувствовал себя одинаково готовым на то и на другое.
Единая мысль разбилась на тысячу мыслей, и каждая из них была сильна, и все они были враждебны. Они кружились в диком танце, а музыкою им был чудовищный голос, гулкий, как труба, и несся он откуда-то из неведомой мне глубины. Это была бежавшая мысль, самая страшная из змей, ибо она пряталась во мраке. Из головы, где я крепко держал ее, она ушла в тайники
тела, в черную и неизведанную его глубину. И оттуда она кричала, как посторонний, как бежавший раб, наглый и дерзкий в
сознании своей безопасности.
И, еще раз громко зевнув, опрокинулся на спину и затих. Затихли и остальные, и крепкий сон здоровой усталости охватил их неподвижные
тела. Сквозь тяжелую дрему Петр видел смутно что-то белое, наклонившееся над ним, и чей-то голос прозвучал и погас, не оставив следа в его помраченном
сознании.
Но вместе с
сознанием, что он может теперь уйти каждую минуту, в сердце Сазонки вошла острая жалость к большеголовому Сенисте. К жалости призывала вся необычная обстановка: тесный ряд кроватей с бледными, хмурыми людьми; воздух, до последней частицы испорченный запахом лекарств и испарениями больного человеческого
тела; чувство собственной силы и здоровья. И, уже не избегая просительного взгляда, Сазонка наклонился к Сенисте и твердо повторил...
«
Тело есть великий разум, это — множественность, объединенная одним
сознанием. Лишь орудием твоего
тела является и малый твой разум, твой «ум», как ты его называешь, о, брат мой, — он лишь простое орудие, лишь игрушка твоего великого разума».
Почти с первых проблесков
сознания ребенок уже начинает получать настойчивые указания на то, что он должен стыдиться таких-то отправлений и таких-то частей своего
тела; чистая натура ребенка долго не может взять в толк этих указаний; но усилия воспитателей не ослабевают, и ребенок, наконец, начинает проникаться
сознанием постыдности жизни своего
тела.
Прежде всего пробуждается в человеке
сознание своей отделенности от всего остального вещества, то есть своего
тела. Потом
сознание того, что отделено, то есть своей души, и потом
сознание того, от чего отделена эта духовная основа жизни —
сознание всего — бога.
5) Души человеческие, отделенные
телами друг от друга и от бога, стремятся к соединению с тем, от чего они отделены, и достигают этого соединения с душами других людей любовью, с богом —
сознанием своей божественности. В этом всё большем и большем соединении с душами других людей — любовью и с богом —
сознанием своей божественности заключается и смысл и благо человеческой жизни.
Мы боимся смерти только потому, что считаем собою то орудие, которым мы призваны работать, — свое
тело. А стоит привыкнуть считать собою то, что работает орудием, — дух, и не может быть страха. Человек, считающий свое
тело только данным ему для работы орудием, испытает в минуту смерти только
сознание неловкости, которое испытал бы работник, когда у него отнято прежнее орудие, которым он привык работать, а новое не дано еще.
Даже и тогда, когда в человеке пробуждается
сознание своей души, он все-таки исполняет желания
тела, противные желанию души, и этим делает себе вред, ошибается, грешит.
Единственное объяснение той безумной жизни, противной
сознанию лучших людей всех времен, которую ведут люди нашего времени, в том, что молодые поколения обучаются бесчисленным самым трудным предметам: о состоянии небесных
тел, о состоянии земли за миллионы лет, о происхождении организмов и т. п., не обучаются они только тому одному, что всем и всегда нужно: тому, какой смысл человеческой жизни, как надо прожить ее, что думали об этом вопросе и как решили его мудрейшие люди всех веков.
Самоотречение освобождает людей от грехов, смирение — от соблазнов, правдивость — от суеверий. Но для того, чтобы человек мог отрекаться от похотей
тела, смиряться перед соблазнами гордости и проверять разумом запутывающие его суеверия, он должен делать усилия. Только усилиями
сознания может человек избавиться от грехов, соблазнов и суеверий, лишающих его блага.
«Иго мое благо». Люди надевают на себя ярмо, не по ним сделанное, и впрягаются в воз не по их силам. Ярмо не по себе и воз не по силам, — это жизнь для блага своего
тела или для телесного блага других людей. Благо только во всё большем и большем
сознании в себе бога. Только это ярмо сделано как раз по силам людей, и ему-то учит Иисус. Попробуйте и узнаете, как ладно и легко. Кто захочет узнать, правду ли я говорю, пусть попытается делать то, что я говорю, — сказал Иисус.
Душа человеческая, будучи отделена
телом от бога и душ других существ, стремится к соединению с тем, от чего она отделена. Соединяется душа с богом всё большим и большим
сознанием в себе бога, с душами же других существ — всё большим и большим проявлением любви.
В наше время большая часть людей думает, что благо жизни в служении
телу. Это видно из того, что самое распространенное в наше время учение это — учение социалистов. По этому учению, жизнь с малыми потребностями есть жизнь скотская, и увеличение потребностей это первый признак образованного человека, признак
сознания им своего человеческого достоинства. Люди нашего времени так верят этому ложному учению, что только глумятся над теми мудрецами, которые в уменьшении потребностей видели благо человека.
30) Для человека, понимающего свою жизнь так, как она только и может быть понимаема, всё большим и большим соединением своей души со всем живым любовью и
сознанием своей божественности — с богом, достигаемым только усилием в настоящем, не может быть вопроса о том, что будет с его душою после смерти
тела. Душа не была и не будет, а всегда естьв настоящем. О том же, как будет сознавать себя душа после смерти
тела, не дано знать человеку, да и не нужно ему.
Я отыскивал его в истории человечества и в моем собственном
сознании, и я пришел к ненарушимому убеждению, что смерти не существует; что жизнь не может быть иная, как только вечная; что бесконечное совершенствование есть закон жизни, что всякая способность, всякая мысль, всякое стремление, вложенное в меня, должно иметь свое практическое развитие; что мы обладаем мыслями, стремлениями, которые далеко превосходят возможности нашей земной жизни; что то самое, что мы обладаем ими и не можем проследить их происхождения от наших чувств, служит доказательством того, что они происходят в нас из области, находящейся вне земли, и могут быть осуществлены только вне ее; что ничто не погибает здесь на земле, кроме видимости, и что думать, что мы умираем, потому что умирает наше
тело, — всё равно что думать, что работник умер потому, что орудия его износились.
Сознание всего, заключенное в пределы
тела отдельного человека, стремится расширить свои пределы.
6) Большее и большее соединение души человеческой с другими существами и богом, и потому и большее и большее благо человека, достигается освобождением души от того, что препятствует любви к людям и
сознанию своей божественности: грехи, т. е. потворство похотям
тела, соблазны, т. е. ложные представления о благе, и суеверия, т. е. ложные учения, оправдывающие грехи и соблазны.
И допустим, далее, что
тела эти явились бы точным повторением организма умерших по внешнему и внутреннему составу и обладали бы
сознанием связи и даже тожественности с ранее жившими своими двойниками.
Эта раздвоенность
сознания, это чувство, что я — не-я, есть самое достоверное внутреннее свидетельство правды платонизма, которая распространяется не только на душу, но и на
тело.
И в
сознании своей виновности они обе широко раскрыли глаза и, дрожа всем
телом, прижались друг к другу. Так дрожат и жмутся друг к другу видящие, что над ними сейчас с шумом и страшным треском обвалится потолок и раздавит их под своею тяжестью.
Наши мысли о жизни, наши нахождения тайно и незаметно для нас определяются чем-то, лежащим вне нашего
сознания. Сознательное «я» думает, ищет, обретает дорогу, победительно вступает на нее — и не подозревает, что его все время толкал именно в этом направлении его неучитываемый «Сам», великий разум его
тела. Человек смотрит на мир, думает, что можно верить своим глазам…
«
Тело есть великий разум, множественность с одним
сознанием, война и мир, стадо и пастух».
Или скорее: предпринимаются сотни тысяч экспериментов, чтобы изменить способы питания, обстановку, образ жизни нашего
тела:
сознание и оценки в нем, все виды удовольствия и неудовольствия — показатели этих изменений и экспериментов.